Верхнегорский, будучи человеком азартным и изобретательным, придумал экстравагантный способ возвращения незаконно выигранной Картофьевым мануфактуры. Зная, что Картофьев – человек впечатлительный и нервный, он решил бить именно в эту точку: доводить его до сумасшествия, чтобы тот сам отдал ему мануфактуру, что скажу, забегая вперед, удалось.
В один из вечеров Алексей Лукич со своим 16-летним племянником Антипом Картофьевым решил посетить спектакль «Земские потехи». Каково же было их удивление, когда известный своими женскими ролями артист Константин Пузинский прямо посреди спектакля начал отклоняться от сюжета пьесы, и обращаться в зал: «Как мерзко быть шулером и пройдохой! Да, господин с овощной фамилией?». Находившиеся в зале люди, знавшие о ситуации, засмеялись и начали аплодировать, что заставило Картофьевых покинуть зал.
Спустя неделю в одной из местных газет была выкуплена целая полоса под фельетон с названием «Верни предприятие, Картоша!». По дневниковым записям племянника, который к нашей с вами радости достаточно подробно и юморно вел летопись этой психологической войны, мы можем видеть, что давление нарастало как снежный ком.
Извозчики, торговцы, а казалось, и уже целый мир со всех сторон кричали в след Картофьеву: «Картоша вор, верни мануфактуру!». Стоит лишь догадываться, сколько средств потратил Верхнегорский на этот поразительный спектакль.
В какой-то момент Алексей Лукич действительно сдал. По дневниковым воспоминаниям племянника следует, что Картофьев стал нервным и мнительным, нижняя губа дяди дрожала, у глаз был нервный тик, он перебирал пальцами, хихикал, что-то шептал себе под нос. Помешательство его усугублялось, он уже даже не видел в этом странном деле «руку Верхнегорского», он считал, что стал жертвой масонов, и во всем мире, во все ложи сообщено о нем.
Мы не знаем каким образом действовал Степан Степанович Верхнегорский, и какие у него были связи, но в октябре того же года этой истории настал финал. Утомленный манией преследования, Картофьев поехал в Казань, где, решив расслабиться, посетил публичный дом. Содержательница дома вывела девушек на выбор, у каждой из них на рубашке была вышита буква, и когда они встали в ряд, Картофьев истошно закричал, подпрыгнул, попытался полезть по стене и рухнул без сознания. Из букв на рубашках сложилось слово «мануфактура».
Картофьев очнулся в лечебнице слабым и романтичным. Он первым делом послал своего племянника за нотариусом, дабы немедленно написать отказную от мануфактуры в пользу Верхнегорского. Улыбающийся Картофьев говорил о том, что пережил катарсис и сейчас, находясь в романтичном состоянии, хочет вершить только добрые дела. Так тем же вечером он написал дарственные на свое имущество, передав его приютам, больницам, библиотекам, оставив себе и племяннику лишь загородный дом.
Об этом с язвительным восклицанием пишет в своем дневнике племянник Антип Сергеевич, которого растил Алексей Лукич, вводил в курс своих предпринимательских дел, готовив его к себе в помощники. И тут в один момент дядя оборвал все возросшие амбиции племянника.
Спустя несколько лет челябинским сатириком Модестом Дальномудровым была написана короткая пьеса «Картоша» о вышеописанных вятских событиях, но сохранился ли ее текст, и ставилась ли она на театральных сценах, выяснить не удалось.
Источник: Вятские истории Альберта Рошальского